«Я изначально не хотела идти на ту вечеринку, но...»
«Когда мы только познакомились, он казался милым и хорошим...»
«Я плохо помню, как это произошло, было...»
Очередной форум, кишащий трусливыми анонимами, стыдливо набирающими текст, стуча по клавиатуре, вместо того, чтобы высказаться в реальности. Дурацкие ники, стандартная аватарка со знаком вопроса на сером фоне и грустные истории с жалобами на весь мир. Ах да, как можно было забыть об ещё одном, неизменном для таких сайтов, элементе? Жалость к себе. Одни сплошные, раздражающие Ханну своим буквенным нытьем, жертвы. Что ж. Реакция вполне нормальная и даже обоснованная. Как там звали человека, доказавшего то, что обычно отдельно взятого индивида в остальных людях выводит из себя именно то, что он считает и своими недостатками тоже? Пусть даже и на подсознательном уровне. Правда в случаи Ханны это было весьма осознанно, от чего становилось только паршивее. Но она всегда успокаивала себя тем, что сама сидит на таких форумах лишь из научного интереса, и уж точно не собирается рассказывать «свою историю» безликим вопросикам. Каждый зациклен исключительно на своих проблемах, даже эти скулящие в никуда и не слышащие друг друга анонимы преследуют лишь одну цель – добиться жалости к себе. Пожалуй, это как раз главный пункт, отличающий от них Рэй, презирающую как проявляющих подобную эмоцию, так и выпрашивающих ее.
И так, вернёмся к научному интересу. Проштудировав несколько таких сайтов, Ханна выделила одну интересную деталь: все как один, пусть за частую разными словами и не совсем в открытую, но утверждают, что боль – это выход. На первый взгляд крайне сомнительное заявление, Рэй, не по наслышке знающая значение этого слова и скрывающая его последствия в виде синяков и ушибов под длинными рукавами, даже фыркнула. И все же, описание анонимов выглядело до неприличия манящим. Са-мо-раз-ру-ше-ни-е. От одного только привкуса на языке после звучания этого слова, Ханна впадала в некую эйфорию, но дальше мыслей дело пока не заходило.
Рэй захлопнула ноутбук, кинув взгляд на тумбочку, где томилась уже давно приготовленная коробочка с лезвиями, которые в очередной раз высыпались на ладонь, обжигая своим холодом. Черт. Даже смешно становится от такого шаблонного поведения: «Словно подростковых сериалов насмотрелась, страдалица». Но попробовать всё-таки хочется. Вот только это точка невозврата, а одной в этот омут бросаться не охота. В Ханне и без того слишком много тайн, вынуждающих разделить этот секрет с кем-то другим.
«С кем-то другим». Забавно. Будто у нее есть выбор. Нет. У нее есть только Аляска, и вот же удача, у той тоже проблемы. Губ касается лёгкая улыбка. Теперь есть повод выдвинуть столь желанное предложение. И плевать, что в таких случаях нужно проявлять сострадание. Пошло это общество, с его навязанными правилами морали.
Коробочка отправляется обратно в тумбочку, одно лезвие в карман, да ещё и иголку приходится с собой прихватить для Аляски. Та совсем другая, до мрачности Ханны ей ещё далеко, поэтому Рэй приходится быть осторожной. Иначе любимая игрушка может сломаться, а без нее никак.
На дорогу времени уходит не много. Рей уже успела вычислить кротчайший путь по грязным подворотням.
На крыльцо она не идет и в дверь не стучит. Первым в открытое окно, ведущее в комнату Аляски, летит рюкзак, уже после забирается сама Ханна, совершенно не заботясь о том, что может что-то разбить или напугать. Все лучше, чем поджимать губы и выдавливать притворное сострадание, глядя в заплаканные глаза миссис Янг.
– Йоу, – слишком бодрым тоном, но Рэй быстро вспоминает кто перед ней, стирая с лица липовую улыбку. С Аляской не нужно притворяться, лишь немного не договаривать. – Ты снова начала рисовать? – одного взгляда на альбом и ответной реакции Янг хватает, чтобы понять – это тот самый. Ханна учтиво отворачивается, роясь в рюкзаке, тем самым позволяя Аляске спрятать свои темные эмоции, выплеснутые на бумагу. Как-то раз она забыла этот альбом на видном месте и да, Рэй было ужасно любопытно, но она сдержалась. Аляска не лезла в ту, другую жизнь Ханны, которая «не для всех», и Рэй поступала так же. Возможно, именно по этому они и сошлись, а может и нет. В любом случае, проверять не хотелось.
– Сегодня опять без Эрика? – не заметить, что теперь парень в их компании появляется реже, особенно когда такие «собрания» устраивает Аляска, было довольно трудно. Но Эрик был лишь прикольным дополнением, и его отсутствие едва ли расстраивало Рэй. А сегодня так вообще было на руку.
– Дома есть кто-то ещё? – Ханна приблизилась к двери, послушно дожидаясь ответа. Впрочем, каким бы он не был, она все равно закроет дверь на щеколду. Замки – это круто, Рэй жалела, что сама не обладает такой привилегией. – Ну так что, чем займемся сегодня?

Отредактировано Hannah Ray (2019-10-03 11:35:48)

– Нам и без него неплохо.
– Ко-неч-но, – Ханна растягивает слова, немного наклоняет голову и расплывается в улыбке чеширского кота, заманивающего светловолосую, маленькую и невероятно наивную девочку прямо в костлявые лапы ночного леса. Алиса в стране чудес. Любимая детская сказка, в которой кот, как позже выяснила уже повзрослевшая Рэй, оказывается одним из самых мудрых персонажей. У Ханны есть своя Алиса, но сама она себя едва ли считает умной, да и героем в этой книге: «Жизнь Аляски» – является скорее отрицательным. Тропинки в ее лесу едва ли выведут к чему-то хорошему. И все же Рэй пытается убедить себя в том, что всеми ее поступками движет желание помочь подруге, желание вытащить ее на поверхность из этой глубокой водной ямы. «Ты пытаешься лишь не утонуть сама», – врать себе Ханна так и не научилась. А вот другим – да:
– Все что угодно, ради твоего благополучия, – не издевается, просто искренне не понимает отчаянной жажды внимания со стороны Эрика. Вся эта влюбленность и тяга к прикосновениям. Рэй бы многое отдала, чтобы до нее перестали дотрагиваться и адресовать мерзкие признания в любви. Но эту тему Ханна никогда не поднимает, лишь однажды сказав: «Я вижу», – и этого им с Аляской вполне достаточно.
Замок щелкает, и Ханна сразу вроде как чувствует себя лучше, у Янг улучшений не наблюдается. Той едва ли закрытая дверь поможет поднять настроение, а для Рэй это пусть мелкая и не значительная, но все же радость. Никто никогда ничего не ценит, пока не лишится этого.
– Супер, значит нам никто не помешает, – Ханна скидывает кеды, по-хозяйски забираясь на кровать с ногами. Комната Аляски – пожалуй единственное место, которое у Рэй повернулся бы язык назвать домом. Это было бы даже забавно, если бы не звучало так жалко. Отвратительно. Ее настоящий дом сейчас находится чуть ниже по улице, потом поворот направо и несколько кварталов прямо, почти у самой станции. Ханна помнит, как ей нравилось просыпаться от звука приближающейся утренней электрически. Но все это было так давно, что она едва ли возьмётся утверждать, что та жизнь ей просто не приснилась. Хороший был сон.
– А тебе ещё не надоели эти ужастики? – Ханна фыркает, закатывая глаза. Сколько можно бежать от действительности, пытаясь укрыться в выдуманных сюжетах? Особенно искать что-то в фильмах такого жанра? Все. Слишком. Предсказуемо. Ты заведомо знаешь кто умрет, иногда получается даже угадать последовательность. Да, ещё более менее, когда в итоге не остаётся никого, фиговее – когда один герой все же выживает. Но Ханну раздражает не это. Она не понимает, зачем это Аляске. Вывернутые кишки и отрубленные головы – это не про нее, или все же...
– Тебя привлекает это? – Рэй поддается чуть вперед, пристально вглядываясь в подругу. – Или ты действительно думаешь, что страх от просмотра ужасов поможет заглушить мысли? Смотришь на смерть экранных героев в надежде, что это поможет свыкнуться со смертью отца? – ровным, спокойным тоном. Ханна вполне способна говорить о смерти без тени эмоций. Не важно кто ты, чего ты добился и о чем мечтаешь, в конечном итоге ты умрёшь. И чем раньше ты примешь эту мысль, пропустишь через себя, позволив принять как должное, тем проще будет в дальнейшем. То, что большинство так отчаянно отказывается понимать эту простую истину, приводит Рэй в замешательство. – Увы, это так не работает, Али, – Ханна выдерживает паузу, следит за реакцией.
Удивительно, насколько сильно Рэй не владеет своей жизнью, на столько же держит в руках судьбу Аляски. Янг слишком ведома, и Ханне надо бы уйти, исчезнуть из ее жизни и оставить хоть и с потрескавшимися, но все же ещё розовыми очками, уберегающими невинную душу от мрачности суровой действительности. Но Рэй тоже человек, и она поддается искушению. Достает из кармана лезвие, осознавая, что тем самым направляет жизнь Аляски в нужное для себя русло:
– О нет, так и знала, что тебе нужно что-нибудь попроще, – Ханна усмехается, а на кровать рядом с Аляской падает игла. Толстая, конечно, но все же не такая "страшная", как лезвие. – Я не говорю, что это поможет, а лишь предполагаю и предлагаю попробовать. Выбор за тобой, Али.
Вот он, момент истины. Сейчас Аляска либо сочтет ее чекнутой и пошлет куда подальше, либо возьмёт иглу и тем самым навсегда свяжет их невидимой нитью. С губ Рэй не сползает лёгкая улыбка. Она уже знает, какой выбор сделает Аляска.

Когда-то в далёком и почти забытом прошлом у Ханны была марионетка. Небольшая, деревянная и связанная по рукам и ногам куколка в синем платье, выигранная отцом на какой-то ярмарке. Ужасно скучная и бесполезная игрушка, как казалось тогда Рэй. Огромный плюшевый медведь или, скажем, мяч –  выглядели куда интереснее. Сейчас же Ханна понимает, как сильно ошибалась. Дергать за ниточки и смотреть, как куколка сгибается, подчиняясь твоей воле, оказалось забавнее и увлекательнее, чем она думала. Хотя, возможно, все дело в том, что сейчас это не просто хорошая моторика рук, а настоящая тонкая психологическая игра, в которой есть риск проиграть. Но Рэй всегда была весьма азартна.
Она не удивляется такой бурной реакции Янг, лишь изо всех сил сдерживается, чтобы не улыбнуться ещё шире, ведь всё идёт точно по намеченному плану. Каждое сказанное слово натягивает ту или иную ниточку, тянувшуюся от Аляски прямо в руки Ханне, и та сама позволила Рэй взять над собой контроль. А может быть и нет. Какая сейчас разница? Это уже никого не волнует и так или иначе в конечном счёте устраивает обоих. С момента их знакомства хоть и прошло, вроде бы, не так уж много времени, искусство кукловодства Ханна успела изучить неплохо, а Аляска была великолепна в роли марионетки. И от этого слова о том, что последний, решающий выбор остаётся именно за Янг – звучат до безобразия лживо, но они уже слишком увлеклись основной игрой, начавшейся в момент их знакомства, чтобы замечать такие очевидные вещи.
Ослаблять контроль Ханна боится, потому что боится потерять. Она давит взглядом: «Мы играем только по моим правилам, Али, и никак иначе», – и Аляска, как всегда, подчиняется, но дальнейшая реакция остаётся для Рэй неизвестной. Она не может просчитать так далеко хотя бы потому, что сама ещё толком не знает, как относиться к этому. Так что, лишь наблюдает, склоняя голову на бок и почти с научным интересом, а потом протягивает Аляске свою руку, тыльной стороной ладони вниз:
– Давай, – будничным тоном, будто просто просит дать пять, а не проткнуть плоть. Да, Ханна понимает: весь смысл именно в самоистязание, – но она готова первый раз позволить сделать это Аляске. Некий ритуал или просто способ расплатиться за повышенный контроль и управление.
Рэй не колеблется и не морщится, – она научилась терпеть и куда большую боль, – только смотрит на то, как иголка, направленная неуверенной рукой подруги, входит под кожу, выпуская из под нее темную алую жидкость. Выдыхает, прикрывая глаза. Это и вправду нечто новое и да, анонимы не обманули, приятное. Будь Ханна чуть более сентиментальной, то непременно предложила бы обменяться рукопожатиями, дабы смешать кровь – что-то вроде обряда или клятвы. Но вместо этого она просто ложится на спину, поудобнее подминая под голову подушку:
– Это тоже можешь оставить себе, – кивает на лезвие, – но только осторожно, и ни в коем случаи не вдоль руки. Мне твой труп, истекший кровью, не нужен, – дальше продолжать сегодня Ханна не намерена. Это был первый шаг и сейчас для Аляски его достаточно. Пусть сначала все как следует уложит в голове, а как только это произойдет, Рэй перейдет к более решительным действиям, уже не боясь сломать любимую игрушку. – Какой ты там фильм, говоришь, хотела посмотреть?