Холодный стеклянный взгляд безжизненных карих глаз сверлил Индию через боковое стекло водительского кресла с устрашающе живым осуждением. По застывшему зрачку вальяжно ползала жирная муха, на мертвенно бледном лице играли в пятнашки сине-красные огни кареты скорой помощи и полицейской машины, руки вывернуты в неестественных жестах - бесспорно мертва, но Дэвис была готова поклясться, что все это время, - с момента смерти до погрузки ее в машину “скорой” -  Кейн не сводила с нее этого жуткого, недоброго взгляда.
Ты бы не дожила до больницы. По лбу крупными каплями стекали бисерины пота, оставляя мокрые разводы на пропитанной кровью одежде и больно “щипая” порезы и ссадины на лице и шее. Я сделала тебе одолжение. Тебе было бы хуже!
Саманта не отвечала. Конечно, ведь она уже давно не была живой. Задушена пакетом с холодными сэндвичами, которые они взяли в кафе на заправке несколько часов назад, перед последним марш-броском к городу, до которого оставалось всего пять или шесть миль. Было ошибкой позволять ей ехать дальше после утомительной дневной дороги. Тем более делать это в ночь по незнакомой трассе. Но Сэм убедила ее, что с ней все в порядке, и она выдержит оставшийся путь, ведь до Голдспрингса “осталось совсем немного”. Выглядела она и впрямь бодро, так что Индия даже не заметила, когда соседка потеряла оставшийся запас энергии и начала клевать носом.
Она заснула, нас унесло в кювет, а затем дважды перевернуло, превратив машину в груду металлолома. У Кейн было два открытых перелома и, видимо, повреждено что-то внутри - в ее груди при каждом вздохе неприятно и громко булькало, а тело сводило жуткими судорогами. В ушах Индии все еще стоял этот ужасный хрип…
Она бы не выжила. Но ей все еще было больно, и нужно было что-то делать.
Кейн осталась лежать там, также, как Дэвис ее и оставила. Но этот взгляд… Он продолжал буравить ее белыми мертвыми глазами даже когда тело принялись вытаскивать из машины, а ее саму почти “упаковали” в “скорую”. Медсестра - дружелюбная пышка с приятной улыбкой - что-то вежливо сказала девушке, после чего набрала в шприц немного обезболивающего и влила его в катетер. Последнее, что она успела увидеть перед тем, как усталость и препарат сморили ее - как Саманта, ухмыльнувшись, заговорщески ей подмигнула.
***
Индия - нет, теперь уже Саманта, Индия погибла в автокатастрофе недалеко от Голдспрингса - очнулась в больнице, резко подпрыгнув на перьевых подушках. Тело отозвалось на это болезненным спазмом, а кардиомонитор истошным писком и неровным графиком на экране. Она не сразу поняла, где находится: мысли ворочались медленно и тяжело, словно камни в тесном мешке, а когда вспомнила, паника накрыла ее с новой силой. Именно в этот момент Кейн заметила две пары широко раскрытых глаз, испуганно таращившихся на нее с гостевых кресел, и услышала собственный голос, повторявший одну и ту же фразу снова и снова: Она все равно бы не выжила. А мне это было нужно. Она все равно бы не выжила...
Саманта резко замолчала. Одна из смотревших была медсестра.
- Черт, простите. Кошмар приснился, но теперь все в порядке, не беспокойтесь.
Взгляд переместился правее, на вторую гостью, сперва с любопытством, а затем - с ужасом. Кто бы мог подумать, что спектакль начнется так быстро?
- О, привет… - В горле резко пересохло, лицо выражало панику, но ничего страшного, все это можно списать на последствия кошмара. - Даниэ… Дани! Как же ты изменилась!

Отредактировано Samantha Kane (2019-10-11 08:42:19)

Странное чувство.
Индия Дэвис привыкла быть одна. Умирая от передоза на больничной койке или сбегая из родного города после аварии, в которой была виновником чьей-то смерти, чтобы спасти свою шкуру. Разделяя территорию с другими наркодиллерами или борясь за последнюю койку в детдоме, чашку еды и теплую одежду.
Но теперь у нее появилась семья.
Формально, семья, конечно же, была чужая. Она лишь присвоила себе чужие заслуги, чужое лицо и чужую личность. Но она была не виновата, ведь это судьба подарила ей такой шанс, она просто не позволила себе его упустить. Однако теперь новой Саманте Кейн было страшно, потому что впервые в жизни,у нее появилась ответственность перед девушкой, что смотрела на нее с любовью и тревогой.
Странное чувство. Но чертовски приятное.
Саманта улыбнулась, стараясь не показывать, что ей больно. Ничего серьезного, всего лишь пара царапин на чувствительных местах, в детстве ей доставалось сильнее, стоило присмотреться к оставшимся на память шрамам на теле и изучить медицинские карты. Но несмотря на старания улыбка все равно вышла натянутой: губы не привыкли выгибаться под таким углом, мимика лица без тренировок одеревенела, брови сдвинулись к переносице, образовав на лбу глубокую складку. Это разозлило Кейн, и она ощутила, как ее руки задрожали от гнева. Частое явление с ее расстройством, но Даниэль не должна была о нем узнать, по крайней мере не так быстро, и Саманта зарыла сжатые кулаки в складки больничного одеяла, надеясь, что оно все стерпит.
Но долго ли она сможет скрывать свой недуг? День? Неделю? Месяц? Для Сэм эти приступы были обычным делом, и она к ним привыкла, она научилась их не замечать. Но то было в другой жизни, в той, в которой она носила другое имя, [чужое имя] и была совсем другим человеком. В жизни, которую ни Даниэль, ни Саманта Кейн даже не знали, но которая была ее всю сознательную жизнь. Там ее принимали без упреков и неприязни, ведь были те, кто страдал и чем-то похуже. Но этот мир был совсем иным, и Кейн боялась узнать, как примет ее Даниэль, если [когда] правда выйдет наружу.
- Я… Прости. - Складки на лице становились то глубже, то слабее, волнуясь, словно кораблик на неспокойных волнах, но когда сестра назвала ее Сэмми, они вдруг разгладились, а беспокойство отошло на дальнюю пыльную полку: "до лучших времен". Как давно ее так называли в последний раз [настоящую Сэм, не эту, фальшивую]? Часто ли мать, эта эгоистичная сука, обращалась к дочери с такой нежностью, с какой сейчас к ней обратилась сестра? Вряд ли. И оттого обеим - и Кейн, и Дэвис - было так радостно это слышать от Дани, ведь это давало надежду, что она все же примет их такими, какие они есть.
- Неприятная выдалась поездка, скажи?
Между ними повисла неловкая пауза. Многие годы молчания стали привычкой, но теперь, убрав из системы координат расстояние и время, они стали ощущаться гораздо сильнее. Что стоит сказать? Что бы сказала Саманта? Задача облегчалась тем, что и сама Даниэль не знала ответа на этот вопрос, и в этом они были на равных.
Но сказать что-то всё-таки следовало. Даже не социальная Сэм это понимала, и поэтому она принялась хаотично подбирать в голове слова, чтобы заполнить быстро растущую между ними пропасть. В этот момент она пожалела, что уделила так мало времени дневникам своего протеже, не погрузилась в ее историю поглубже. Возможно, это дало бы Кейн небольшую фору, но счет начинал идти на секунды.
Пришлось вспоминать то, что она и так слишком хорошо помнила.
- Мне следовало ехать осторожнее, я знаю. Но я так долго не спала в нормальной постели, что захотела побыстрее оказаться в городе. - Горькая усмешка тронула губы Саманты, в глазах отразилась печаль. [Стеклянный безжизненный глаз смотрел на нее через стекло пассажирского кресла с осуждением, по зрачку медленно ползала муха]. - Вот и оказалась. Быстро, с мигалками, прямиком в удобную койку.
Если посудить, то она и впрямь никогда не спала на более удобной постели. Саманта не могла и подумать, что место для отдыха может быть таким мягким.
- Не слышала, когда там меня отсюда выпишут? Хотелось бы поскорее отсюда убраться.
Врачи мало с ней говорили. В какой-то момент девушке даже показалось, что они все знают и что-то готовят против нее. Возможно, полиция Юты уже направлялась в Голдспрингс, чтобы арестовать ее. Или тот детектив, о котором ее предупреждал Мэтт.
По зрачку медленно ползала муха.

Отредактировано Samantha Kane (2019-10-11 08:42:51)

Саманта начинала чувствовать себя увереннее. Разговор налаживался, между ней и Даниэль начал отстраиваться мостик взаимопонимания, ложь перешла в разряд уверенного пересказа заученной истории. Вжиться в роль было по-прежнему трудно, и Кейн понимала, что впереди у нее еще много работы: отрепетировать мимику, подстроиться под манеру речи своего амплуа, тщательно продумать прошлое и стереть из него логические дыры. Не говоря уже о том, чтобы проработать детали бытовой жизни, о которых и ее сестра, и будущие новые знакомые наверняка не обделят своим интересом. Но каждое сказанное Даниэль слово и каждая минута, проведенная с ней вместе, говорили о том, что ложь Индии Дэвис шла во благо им обеим. Индии она спасала жизнь, Дани - сердце.
И все же оставались вещи, которые для новой Сэм были в новинку. Она с недоверием относилась к любым проявлениям доброты к чужим людям и совершенно не понимала альтруизм. Она выросла в другом мире, там где правили бал насилие, жестокость и рыночные отношения. Где было обесценено слово "семья" и вознесено слово "подельник". Именно поэтому, когда Даниэль сообщила о своей подготовке к приезду сестры, Саманта с подозрением нахмурилась и настороженно спросила:
- Целая комната? Для меня одной?
В прошлой жизни она спала на грязном вонючем матрасе в одной комнате с родителями и старшими братьями, вечно находившимся то в наркотическом, то в пьяном угаре [а то и в том, и в другом одновременно]. Позже, когда опека определила Сэм в детский дом, она делила спальню с семью девочками разного возраста, а иногда и с мальчиками, приходившими к ним по ночам из соседнего блока, хоть она никогда не давала на это согласие. Вступив во взрослую жизнь и став наркоторговкой Кейн ночевала в ночлежке с бомжами, наркоманами и беглыми преступниками - всегда в одном помещении. Своего угла у нее не было никогда, и сейчас, услышав о собственной комнате, у нее закружилась голова. Что же ей делать с таким огромным пространством?
- Не стоило так беспокоиться… Дани. Можно было просто выделить мне кушетку, мне этого достаточно, правда.
Девушка попыталась вновь войти в образ, но собственное имя - настоящее имя - неожиданно резануло слух. Саманта резко побледнела, в горле встал тугой ком. [Ползущая по мертвому глазу жирная муха издевательски терла лапки.]
- Подруга? Черт, нет. - По лбу скатилось несколько градин пота, кардиомонитор отбил быструю трель участившегося пульса. - Попутчица. Я подобрала ее на выезде из Юты. Стояла на обочине, голосовала, на улице тогда был дождь, и мне стало ее жалко. А потом оказалось, что нам было по пути. Знаю, это не безопасно, но, черт, она выглядела такой милой и порядочной, что я не могла просто оставить ее там, принимаешь?
Интересно, что думала в тот момент настоящая Саманта Кейн. Могла ли она предполагать, что попутчица окажется наркоманкой и ее убийцей?
- Теперь я думаю, что стоило.
Сэм не испытывала чувства вины за содеянное, но она не хотела, чтобы Даниэль тоже об этом знала. Авария была случайностью. Все остальное - милосердие. И все же Кейн не знала, как люди реагировали на такие трагедии.
В призыве о помощи она посмотрела на Дани.

Взгляд Даниэль на какой-то момент вдруг изменился: стал пронзительным и холодным, словно тысячи маленьких льдинок под жарким июльским солнцем. Саманта видела, как в ней быстро вспыхнула и тут же погасла искорка недоверия, как напряглись мышцы на ее лице и как поджались в неконтролируемом движении губы - первые ростки подозрений, которые, к счастью, не успели укорениться в ее подсознании. Волна прошла слишком быстро, но нельзя, чтобы подобная ошибка повторилась вновь, Кейн усвоила этот урок.
Какое-то время в комнате снова воцарилось напряженное молчание, разрушая неустойчивый мостик взаимопонимания, который они отстроили за эти несколько минут разговора. Саманта хаотично пыталась придумать, что сказать, чтобы сгладить неловкость, но момент прошел также быстро, как и начался, и Даниэль улыбнулась, продолжив разговор с того, на чем он так неожиданно прервался. Сэм вздохнула с облегчением и устроилась в больничных подушках поудобнее, растягивая уголки губ в неком подобии ответной улыбки. Интересно, получилось ли?
- Целый дом для меня - это слишком. - Девушка усмехнулась, представив, как она жила бы в доме, вроде тех, что стояли в Солт-Лейк сити на Гринвуд-стрит, совсем одна, словно принцесса в своем сказочном замке. - Комнаты будет достаточно, спасибо. Но ты уверена, что я не помешаю? Думаю, я могла бы снять комнату или квартиру где-нибудь по-соседству.
Проживание с сестрой под одной крышей было опасной перспективой: оно могло как усложнить, так и облегчить интеграцию Сэм в ее новую семью. Новых проблем наживать себе не хотелось, ведь ей еще предстояло так много сделать и так много изменить в себе, чтобы не выдать свое безродное происхождение, а наметанный взгляд детектива наверняка не упустит ни одной, даже малейшей оплошности. С другой стороны, находясь в непосредственной близости к сестре Саманта могла на живом примере учиться недостающим манерам, но, что важнее, быстрее втереться ей в доверие. Выбор был не прост, хоть и очевиден. Вот только хватит ли ей смелости? В этом Кейн не была уверена.
Впрочем, стоило ли ожидать, что все будет так просто? На плечах девушки лежала большая ответственность за чужую жизнь и жизни тех, кто был ей близок. Однако только теперь, когда мозаика начинала понемногу складываться в цельную картину, она начинала понимать, насколько сложная ей выдалась роль и сколько непредвиденных обстоятельств вписывалось в канву задуманного сюжета. Все это следовало предусмотреть и раньше, но время играло не на стороне Саманты, и кое-что приходилось схватывать буквально на лету, как сейчас. Но пока что ей везло.
- Племянница? - Темные брови изогнулись в вопросительных дугах, в глазах засиял неподдельный интерес. То, что о ее существовании Кейн даже не подозревала, было очередным подарком судьбы, за который она обязательно бы помолилась, не будь она атеисткой. Однако наличие иных близких родственников, о которых Сэм не рассказывала, становилось проблемой: что еще она могла упустить? - Откуда она взялась?
Мысли хаотично метались в голове, пытаясь сопоставить факты, оценить риски и подготовить отступные. Но Даниэль выиграла для нее немного времени, задав вопрос из разряда прошлого, которое было настолько зыбкой почвой, что ее можно было едва ли не с нуля отстраивать заново. К счастью для младшей Кейн, обе девушки - и Дани, и ее настоящая сестра - испытывали друг перед другом сильнейшую неловкость и перед встречей общались в основном через е-мэйлы и соц.сети, почти не прибегая к звонкам и, тем более, к видеосвязи. А это означало, что большую часть из того, о чем они говорили, мошенница могла легко использовать сейчас, отвечая на вопрос старшей. Лучший способ избавиться от зачатков ее подозрений - вырезать их на корню.
- Да, действительно совсем немного. - Саманта сделала задумчивое лицо, словно пытаясь придумать, с чего бы начать свой ответ. - Как я уже говорила: в Юте я была журналистом. Подрабатывала разносчицей газет и кофе в одном издании поначалу, думала, что так и буду до конца жизни этим заниматься, когда меня заметил один из редакторов, которому я подсунула пару своих заметок по новостной сводке. Поработала стажером какое-то время, и вот, наконец, получила свое законное место в рядах Вершителей Слова - так у нас в Табионе журналисты сами себя называют. Затем пересела на удаленку и часто колесила по штату, освещая события то там, то тут. Поэтому, наверное, с парнями отношения у меня никогда и не складывались, зато друзей было хоть отбавляй. Эвелин… нашу маму… Это более чем устраивало. Она все боялась, что я пойду по ее стопам и совершу те же ошибки, что и она.
Эти слова настоящая Сэм сказала Индии сама всего за несколько часов до аварии. Тяжелый путь, стресс и усталость развязали девушке язык, и она охотно поделилась с попутчицей подробностями своей личной жизни. От этих воспоминаний Дэвис стало тошно, и она отвернулась, чтобы случайно не выдать Даниэль свое чувство вины.
Хоть она и не была ни в чем виновата.
- Прости. Тебе, наверное, неприятно это слышать. И дико, что я зову мать по имени, - поспешила переключиться Сэм, - но у нас с ней так было заведено еще с детства. Она не любила, когда я звала ее мамой.
Во всяком случае, думала Кейн, она у вас хотя бы была.

Это было последнее воспоминание Саманты о матери и самое яркое воспоминание детства. После этого началась затяжная черная полоса: детский дом, наркотики, опасные связи, преступная жизнь и даже мимолетная встреча со смертью [дважды]. Но вот спустя почти двадцать лет она если не подошла к концу, то по крайней мере слегка разбавилась светлыми тонами. Кейн было даже приятно скорбеть вместе с сестрой по своей ненастоящей матери. Та хотя бы не была домашним тираном.
- Новая жизнь... - Саманта посмаковала во рту эти два слова, будто экзотичный десерт, и согласно кивнула, расплывшись в довольной улыбке. - Да, звучит отлич...
Дверь палаты с грохотом распахнулась, впуская внутрь тучную темнокожую медсестру. Ее недовольный взгляд прошелся по лицам девушек, руки впились в бока, словно две изломанные стрелы весом в пару килограмм каждая, кустистые брови мохнатыми гусеницами скатились к переносице. Кейн почувствовала, как от возникшего в комнате напряжения по ее спине покатились градинки пота, но медсестра [Кэролайн, как гласил бейджик на безразмерной груди] полностью переключила свою стервозность на Даниэль. Сэм ей не позавидовала.
- Время приема окончено! Совсем на часы не смотрим, да? В следующий раз не пущу, и не посмотрю, что ты детектив.
При слове детектив младшая Кейн невольно съежилась и вновь ощутила нарастающий в руках тремор. Она уже успела забыть о благородной профессии своей сестры, но, вспомнив, не испытала никакого облегчения - очередное препятствие на пути к обещанной Дани “новой жизни”. Удастся ли ее обмануть? Что ж, посмотрим… Пока же оставалось надеяться на ее сочувствие и диагнозы врачей, которые могли дать ей небольшую отсрочку в медицинской карте.
Тем временем Кэролайн силком вытолкала старшую за дверь, едва дав девушкам возможность попрощаться и условиться о следующей встрече - теперь уже на выписке. Даниэль обещала заехать, помочь довезти до нового дома ее немногочисленный багаж и познакомить с нежданной племянницей за тихим семейным ужином. Звучало идиллически, но, закрывая глаза, чтобы немного вздремнуть, Саманта отчетливо представила себе, как это будет.

Яркое солнце ослепило Кейн, когда она вышла из ненавистной больницы на оживленную улицу Голдспрингса. Было тепло, город шумел снующими туда-сюда автомобилями, вокруг сновали озадаченные чем-то пешеходы, с тротуаров на нее взирали пестрые таблоиды и диджитал-мониторы. Все это выглядело так непривычно, что девушка сперва даже решила, что она все еще спит. Однако когда рядом с ней, сияя ослепительной улыбкой появилась Дани, все сомнения разом пропали.
- Прокатимся по городу? - Предложила девушка, прикрывая глаза от солнца сложенной домиком ладонью. - Я уже и забыла, как выглядит Голдспрингс.